Дозоры. От Ночного до Шестого (сборник) - Сергей Лукьяненко

– А потом? – растерянно спросила Надя.

– Потом я уйду в сумрак, девочка, – ответил Тигр. – Я нарушил правила.

– Ты ничего не нарушил, – сказал я. – Ты защищал пророчество. Выполнял свою функцию.

– Софистика, – фыркнул Тигр. Взял у меня из рук пачку, достал сигарету, сунул в рот. Та загорелась. – Но… она сработала. К сожалению, пока мы дрались, наступила полночь. После этого я не вправе был мешать Двуединому вас убить.

– Но ты же все равно мешал! – выкрикнула Надя.

– Верно. – Тигр кивнул. – Будем считать, что я увлекся.

– Мы можем что-то сделать? – спросил я. – Помочь? Ты же не человек…

– В том-то и вся суть. Сумрак отрезал меня. Отключил от питания, если можно так выразиться. – Тигр выпустил струю дыма, посмотрел в чистое ночное небо. – Вам хорошо. У вас есть звезды. Когда-нибудь человечество перестанет убивать себя руками Двуединого и дорастет до звезд…

– Я могу дать тебе Силу! – крикнула Надя. – Я же Абсолютная! Сколько ее надо, Силы?

Тигр посмотрел на мою дочь, и мне показалось, что между ними произошел какой-то стремительный безмолвный диалог. Надя опустила глаза.

– Не грусти, – сказал Тигр. – Я же говорю – я вообще не человек. Я даже умру не так, как вы. Не грусти. Лучше попробуйте справиться с ним. У вас есть Арина, кажется, она знает, что надо делать.

– Тигр, – позвал я. Истекали последние секунды его жизни, но я не мог промолчать. – Помнишь, что ты сказал у Саркофага? Ты ведь ошибся. Я Светлый.

– А я и не называл тебя Темным… – усмехнулся Тигр. – Спроси Завулона. Он объяснит.

Тигр затянулся, бросил сигарету и тщательно затушил ее ногой. Потом еще раз запрокинул голову, глядя в небо и улыбаясь. И осел на землю.

Он, конечно, не был человеком, но умер как человек – во всех смыслах. В отличие от Двуединого его тело осталось лежать на земле. Стеклянистая плоть потемнела и начала кровоточить.

Я обнял Надю, прижал к себе. Посмотрел на тихонько подошедшую Арину. Велел:

– Доставай Минойскую сферу.

– Куда? – тихо спросила ведьма.

– В офис Дневного Дозора. К Завулону.

Арина замерла со сферой в руках.

– Ты уверен?

– Абсолютно. И не вздумай убегать, стыдно будет до конца жизни.

– Можно подумать, много ее осталось, той жизни… – буркнула Арина.

Ох, как они на нее смотрели!

Два наших Высших и Великих. Гесер и Завулон. Уроженец Тибета и сын Иудеи. Светлый и Темный.

И скромно сидящая напротив них, неожиданно органично выглядящая в своем деловом костюме за столом заседаний в кабинете Завулона ведьма Арина. Глава ведьмовского Конклава.

Завулон по-прежнему был в своем удивительном маниакальном состоянии. На первый взгляд это не проявлялось, но Арине он церемонно поцеловал ручку и произнес, почему-то по-французски:

– Comme vous êtes charmant!

– Ах, старый проказник, – кокетливо ответила Арина.

Гесер молчал и буравил ведьму взглядом. Та старательно его игнорировала.

Ольга, сидящая в углу кабинета (она курила, выпуская дым в дорогой японский воздухоочиститель), пристально следила за Гесером. И Арина, бросив на Ольгу мимолетный взгляд, скромно сказала:

– Да перестань ты, Борис. Я давно тебя простила.

Гесер покраснел, как перед апоплексическим ударом, но смолчал.

Светлана просто сидела в сторонке, обнимая Надю. Она даже ничего не спрашивала, когда мы появились в кабинете Завулона, только привлекла к себе дочь и обняла. Может быть, они всё и так знали. Может быть, они всё видели, следили за нами. Мне это даже не было интересно.

– Я обещал Арине, что ей не причинят вреда, не ограничат ее свободу и не принудят к неприятным ей действиям, – сказал я. – Арина обещала рассказать нам все, что ей известно относительно Двуединого и Шестого Дозора.

– Мы тоже кое-что выяснили, – неохотно сказал Гесер. – Кое-что… Говори, Арина.

– Двуединый – чистильщик человеческой цивилизации, – сказала Арина. – Если точнее, то, когда человечество нарушает вековой баланс между добром и злом, сумрак начинает страдать. Равновесие рушится, он пытается его восстановить. А поскольку сумрак отражает моральное и нравственное состояние человечества, то склоняющийся ко злу сумрак выбирает не самый добрый путь. Присылает Двуединого, который… очищает.

– Каким образом? – спросил Гесер.

– Наиболее простым, с точки зрения сумрака, конечно. Двуединый уничтожает Иных. Всех или подавляющее большинство – полагаю, ему нет нужды вытаскивать каждого вампира из гроба или каждого оборотня из норы. В нормальной жизни мы, Иные, поддерживаем баланс Силы, утилизируем ее излишки. Это не дает людям возможности пользоваться магией, но зато и избавляет их от чересчур опасных игрушек.

– Если мы гибнем, люди убивают сами себя, – задумчиво сказал Гесер.

– Да. Остатки цивилизации упрощаются, баланс добра и зла при этом, как ни странно, восстанавливается.

– Что ж тут странного? – радостно воскликнул Завулон. – Треснуть соседа дубиной по голове, заставить его трудиться на твоем поле, а его жену – греть твою постель, это не зло. Это нормальное природное поведение. Целесообразность. Животные тоже вне добра и зла, когда волк загрызает зайчонка – он к нему неприязни не испытывает. Зло – это убедить соседа, что тот должен работать на твоем поле, отдать тебе свою жену и при этом восхвалять тебя.

– Спасибо, мы и так поняли, – сказал ему Гесер ледяным тоном.

– Двуединый был первым порождением сумрака, первым исполнителем его воли, – продолжала Арина. – Он заключил самый первый, самый давний завет сумрака и Иных. Мы, Иные, поддерживаем равновесие добра и зла. Обеспечиваем сумраку спокойное и комфортное существование. Но если зло пересиливает – Двуединый приходит и заставляет платить по счетам. И сейчас это время подошло.

– А если пересиливает добро? – тихо спросила Надя.

– К сожалению, девочка, такого не случалось, – ответила Арина. Как мне показалось – с состраданием ответила. – Во всяком случае, в глобальном масштабе такого не было. Хотя мы, конечно, пытались. Во все времена. Придумывали религии, моральные нормы, новые формы общественного договора…

– Коммунизм все-таки был глупой идеей, – сказал Завулон нарочито тихо. Видимо, чтобы не затевать ненужный спор.

– Уверена, что время пришло? – спросил Гесер Арину, игнорируя Завулона. – Хотя что я спрашиваю… он бы иначе не явился… Почему ты про это знаешь? Почему не знаем мы? Почему пусты архивы Инквизиции, кто вычистил само упоминание о Шестом Дозоре и Двуедином?

– Ты действительно не понимаешь, Гесер? – спросила Арина. – Правда-правда?

Ольга резким движением загасила сигарету, встала.

– Мы сами это все вычистили. Верно, ведьма?

– Конечно, – сказала Арина. – Это была тайна, разумеется, но был Дозор Шести, который ее хранил, были документы в архивах. И Высшие знали. Вы с Завулоном в том числе.

– Я понял это путем логических рассуждений! – неожиданно встрял Завулон. – Если существует информация, которую я обязан знать, но я ее не знаю, то возможно лишь одно – я сам заставил себя все забыть. На меня не могли повлиять извне! Отбрасываем невозможное, и невероятное становится правдой.

– Спасибо, мы ценим твое мнение, – сказал Гесер. – Когда это произошло? Кто участвовал?

– Шестой Дозор в полном составе. И все Высшие Иные посвящены в тему.

– Зачем? – спросил Гесер.

– Это был тысяча девятьсот четырнадцатый год, – просто сказала Арина. – Сто лет назад. Вы начали эксперимент – с мировой войной, с революцией в России. Как известно, экспериментатор влияет на результат эксперимента, если знает о его сути. Вы хотели повернуть человечество к добру и боялись, что знание о Двуедином помешает вам делать то… то, что требуется.

– Мы? – возмутился Гесер. – Кто это – мы? Я? Завулон?

– Ты и Завулон в том числе. Вообще-то участвовали все Великие, но вы с Завулоном настояли на том, что полем эксперимента будет Россия. В последний момент, между прочим! Франция лидировала, Германия и Британия наступали на пятки. Только Соединенные государства Северной Америки отвалились сразу – их прошлый эксперимент, с войной за независимость, был сочтен неудачным. Но вы настояли на России как объекте эксперимента.

– Патриотизм, значит, проявили… – крякнул Гесер.

– Ну, как сказать… – с иронией произнесла Арина. – Вообще-то ты сказал: «Страна дикая, ее не так жалко».

Завулон захохотал. Громко хлопнул ладонями по столу.

– Это прекрасно, Гесер! Это чудесно! Это так… так по-светлому!

– А ты… – начала Арина.

– Стоп! Я не желаю знать! – воскликнул Завулон. – Это к делу не относится, и я не желаю ничего знать.

– Как скажешь, – миролюбиво согласилась Арина. – Мы все вычистили. Все данные из архивов. Все записи в летописях. Остались только ошметки вампирских легенд, упоминания во второстепенных, забытых всеми документах. А потом мы стерли себе память. Очень основательно к этому подошли.